Ивона приподняла голову и посмотрела на перевязанную правую руку. Под повязкой, похоже, был какой-то компресс. Хотя рука и не обрела чувствительности и подвижности, но и разорванной в клочья она не выглядела, равно как и раздувшейся от неведомой заразы. Да и гангренозного запаха не источала. Девушка поглядела на кончики пальцев и попробовала ими подвигать. Пальцы слабо и неохотно подчинились. Значит, рука соединена с телом чем-то кроме бинта, – Видимо, мне придется покупать новую куртку или латать старую, – сказала Ивона. Яргвина фыркнула.

– Шутишь? Ну что ж, это хорошо. Так вот, чтоб ты знала. Укус татцельвурма ядовит сам по себе. Но этого мало – слюна татцельвурма вызывает сильнейшую аллергию у большинства рас. Она убивает человека за два-три часа, даже просто попав в царапину. Эльф держится дольше, часов шесть. Но и у него, так же как у гоблина или тролля, шансов нет никаких. Иммунитетом на слюну этой твари обладают только гномы, хотя и они могут умереть, если доза яда была велика. Полагаю, твое присутствие здесь в живом виде является убедительным доказательством того, что среди твоих предков были гномы.

– То-то смотритель в Мусеоне говорил, что я не чистая полуэльфийка… – Ивона произнесла это почти про себя, но гномы услышали.

– Ну, тут за доказательствами далеко ходить не надо, это и так видно, – сказал Торгон.

– Вот воротишься домой, да и разузнай у домашних про свою генеалогию, – ворчливо отозвалась знахарка, заливая горячей водой из чайника некую смесь в большой кружке. – А сейчас – на-ка вот лучше, выпей отвар да поспи. Когда проснешься, тогда и поговорим.

Яргвина оказалась права – с того момента, как Ивона пришла в себя, болезнь, вызванная ядом татцельвурма, начала отступать. Уже через пару дней (хотя очень трудно было следить за ходом времени, находясь под землей, в катакомбах, освещаемых только факелами) девушка смогла встать на ноги. А еще через пару дней, освеженная отварами старой гномихи, ощутила, что силы возвращаются к ней, а раненая рука вновь обрела чувствительность.

Сидя на краю лежака, Ивона пошевелила пальцами, убеждаясь, что они полностью ее слушаются, а затем щелчком зажгла светильник-плошку, стоящий на столе. Фитилек затрещал, покорно разгораясь.

– Очень хорошо, – заметила Яргвина, входя в комнату-келью в компании с еще одной гномихой. При взгляде на новую гостью Ивона поняла, что применять к Яргвине термин «старая» было по меньшей мере преждевременно.

– Это, – пояснила Яргвина, – Раварта Эсса, наша провидица и – чего уж греха таить – немного некромантка. Хочет поглядеть на твою судьбу.

Раварта была стара, лицо ее, на которое ниспадали несколько седых прядей, избороздили морщины. Взгляд ее темных глаза, глубоко посаженных по сторонам от тонкого носа, был пристален и несколько неприятен. Облачена гномья колдунья была в почти хрестоматийный для подобной профессии черный бесформенный балахон с капюшоном, а в сухих жилистых ладонях сжимала идеально отполированный шар из прозрачного селенита размером с яблоко. Шар, отражая подрагивающий огонек лампиона, как будто сам светился изнутри и казался живым.

Раварта уселась за стол напротив Ивоны и водрузила на середину столешницы шар. Он качнулся и замер. На некоторое время воцарилось молчание, нарушаемое только Яргвиной, которая принесла с собой чеканный чайник с ароматным травяным чаем и теперь прихлебывала горячий напиток из пиалы, невозмутимо наблюдая за соплеменницей.

– Ну что на меня уставилась? – сварливо поинтересовалась Раварта у Ивоны. – Ты вон в шар посмотри – может, и увидишь чего!

– Вообще-то, – сказала Ивона, – я не очень-то верю в судьбу.

– Я, – фыркнула гномиха, – в шары эти смотрела да мертвецов из земли поднимала, когда тебя и на свете не было! Мало ли, кто во что не верит?! (Ты смотри, смотри…Ивона подумала, что в мире, в котором живут эльфы, тролли и орки, ее восемнадцать лет – срок столь небольшой, что только короткоживущие гномы и люди могут им хвастаться. Она подалась к столу и покорно поглядела в шар. Некоторое время он оставался просто гладким камнем, в котором плясал огонек масляной лампы. А затем словно бы чуть затуманился и посмотрел на девушку блестящим глазом с вертикальным зрачком. Ивона узнала этот взгляд – холодный взгляд рептилии, исполненный при этом вековой мудрости и какого-то внутреннего огня, в любой момент готового прорваться наружу. Девушка уже дважды видела такой взгляд: на лужайке возле Турвина и (отчетливо вспомнила вдруг она), гораздо раньше, на пустынном тракте возле села с ничего не говорящим ей названием Сосновищи. Изображение в шаре вздрогнуло, и Ивоне показалось, что дракон ей подмигнул.

– Ну и что же тебе привиделось? – скрипуче спросила пристально наблюдавшая за ней Раварта.

– Дракон, – произнесла Ивона, все еще не в силах оторвать взгляд от шара, в котором опять заплясал огонек лампиона. – Точнее, его глаз, смотревший на меня…

Раварта чуть придвинула шар к себе и уставилась в него, не мигая. Некоторое время она оставалась неподвижной, и Ивона уже была готова окликнуть ее, но тут гномья провидица вздернула бровь и перевела на девушку несколько удивленный взор.

– Ну надо же, – пробормотала она про себя, – никогда такого не видела.

– И что ее ждет? – спросила Яргвина.

– Что ее в точности ждет – не знаю. Судьбы ведь и вправду нет – в том виде, в котором ее понимают обыватели. Сейчас ее ждет путь на север и некая встреча. А дойдет ли она туда и извлечет ли что-то из той встречи – этого даже боги в полной мере не знают. Я же говорила не о предначертаниях, а о ее своеобразной сущности, которая может быть и спасительной, и губительной – в равной степени. Могу точно утверждать, что она до поры ие знает – или не осознает – своего родства.

С этими словами Раварта Эсса встала и, жестом отказавшись от чая, подхватила свой шар и отправилась к выходу.

Яргвина совершенно спокойно поставила чайник туда, где только что лежала селенитовая сфера, уселась на освободившийся стул и пододвинула Ивоне пиалу с ароматным напитком.

Через пару дней Ивона не только почувствовала себя исцеленной, но и добилась от Яргвины признания этого факта. Знахарка тщательно осмотрела руку девушки, на которой остался лишь небольшой белесый рубец, и одобрительно закивала головой.

– Ну вот, – сказала она, – эта работа законченна. Ты можешь теперь покинуть наше поселение.

– Но чем я могу расплатиться за эту… работу? – задала Ивона вопрос, мучивший ее честную душу с момента устойчивого прихода в сознание. – Боюсь, все мои деньги остались там, на месте стычки с татцельвурмами…

– Хочешь чайку? – невозмутимо отозвалась Яргвина, ставя на стол чайник, а затем отошла в дальний угол кельи. – Во-первых, ты убила двух взрослых татцельвурмов. Можешь считать это предоплатой. Гонорар опытного мага за такую работу, пожалуй, превысил бы оплату моих скромных услуг, так что мы квиты. А во-вторых, – она улыбнулась, – ты плохо знаешь гномов.

– Да вообще-то Торгон – первый гном, с которым мне довелось продолжительно общаться… – честно созналась девушка. – А чего я о вас не знаю?

Яргвина выложила на стол кошель Ивоны. Тот явно сохранил свое содержимое, негромко звякнувшее, когда кошель коснулся столешницы.

– Ни один гном, по крайней мере мужчина, – Яргвина усмехнулась, разливая чай, – если ему не угрожает непосредственная смертельная опасность и хотя бы условно позволяет время, не бросит врагу золото, серебро и драгоценные камни. А уж тем более гном-купец. Так что Торгон, прежде чем нести тебя сюда, собрал все ценное, что могло бы уместиться в карманах. А если еще учесть, что он продал нашим почти весь захваченный орками товар, то в большом накладе он не остался.

– Яргвина, простите, а где сейчас Торгон? – Ивона вдруг сообразила, что уже пару дней не видела своего работодателя.

– Уехал пару дней назад. Хотел было трактом, но дозорные заметили там большой отряд орков, так что и тебе от нас этим путем выбираться не советую. А Торгон подгорными дорогами отправился в другие города Хассена, а оттуда уже и до Кверка не так далеко.